20 августа 2016 года состоялась очередная запись программы «Человек и миръ» с Олегом Моргуновым, темой которой стала «Вера как механизм межнациональной толерантности с ее самарскими особенностями». Вопрос достаточно сложный и многогранный, который, к тому же, является чрезвычайно важным именно для нашего Самарского региона. Весьма многонационального. Причем эта особенность – историческая, а не приобретение советского периода, как в других частях страны. Самарская область это большое национальное общежитие, где на удивление, практически не было серьезных конфликтов между жильцами. Почему? Ведь, вот парадокс: с одной стороны, каждый народ старается сохранить свою национальную самоидентичность, свою «непохожесть» на других, корни и традиции. С другой стороны, сохранение и возрождение веры – не меньший приоритет. Но для веры, как известно «нет ни эллина ни иудея».
Как сочетаются эти вещи — об этом говорили гости студии: доктор исторических наук, профессор, зав кафедрой истории и теории мировой культуры Самарского государственного социально-педагогического университета Екатерина Андреевна Ягафова; настоятель Храма Матроны Московской г. Самара иерей Дионисий Лёвин; пропст Евангелическо-лютеранских общин Самарской области Ольга Васильевна Темирбулатова; руководитель духовного управления мусульман Самарской области Талип Хазрат Яруллин; кандидат философских наук, психолог Нина Владимировна Ковалюнас.
Разговор начался с исторических корней поволжской многонациональности. С какого момента эта территория стала многонациональным общежитием? Всегда ли так было?
Данные этнографии свидетельствуют, что многонациональность на нашей территории существует со второго тысячелетия до новой эры, когда появилась более или менее понятная языковая принадлежность населения. До появления тюрков были ирано-язычные и финно-угорские народы, а начиная с 7 века, уже образуется уже булгарское государство. Вследствие мирного взаимодействия (торгового, социального, религиозного, бытового) между народами, исчезновения одних и появления других чуть позже начинается новый этап развития – существование финно-язычных и тюрко-язычных народностей. И это в то время, когда в других частях мира шли межнациональные войны и попытки создать мононациональные государства. Есть единственное объяснение – длительное соседство, билингвизм и специфика экономического взаимодействия (пересечение торговых путей). Общаться и торговать друг с другом – реально выгоднее, чем конфликтовать. За национальным конфликтом чаще всего маскируют совершенно другие задачи – передел территорий, сфер влияния, банальный грабеж и т.п.)
Но в определенный момент все-таки происходит образование мощного государства, причем мусульманского — Волжской Булгарии. Она приняла ислам даже раньше, чем Русь приняла христианство, и более того, якобы как раз булгарские послы ездили к князю Владимиру, когда тот делал выбор между новыми государственными религиями. Булгария порой воевала с русскими княжествами, но никогда не было войн на религиозной почве. Почему? То особенность булгарского ислама?
Ислам (сунийское течение) пришел в Волжскую Булгарию в 922 году и пришел торговыми путями. И мы являемся одной из стран, которая мирно приняла Ислам по причине длительного добрососедства, как уже было замечено выше.
Очень важно понимать, что ислам, как и христианство, приходит на смену язычеству, ведь язычество по своему вероучению и по связи с государством намного слабее. И Волжская Булгария, которая становилась мощнее, требовала более мощной религии, дающей вертикали власти. И что происходит? Люди, будучи язычниками, проживали дружно, и так же дружно приняли другое вероучение – ислам в Волжской Булгарии или христианство в Киевской Руси. И вот такое принятие одной религии способствует укреплению государства.
Но ведь для веры «нет ни эллина ни иудея». Все ли конфессии одинаково понимают данное изречение апостола Павла? Действительно ли вера не имеет национальности?
В значении христианство совершенно не важно, какой ты национальности. Изначально в Ветхом Завете вера была дана избранным, но с Нового Завета, когда христианство с проповедью пошло к язычникам, вера перестает быть избранной, она абсолютно для всех – будь ты Эллин, будь ты иудей. Принципиальное значение имеет только само наличие или отсутствие веры. В исламе, например, человек имеет право верить или не верить. Нет принуждения веры.
Тут есть некий парадокс: вера — это в большой степени поддержание традиций. Но и перед каждым этносом стоит подобная задача. Национальное самосознание – это тоже процесс сохранения традиций. Получается процесс сохранения этноса путем сохранения традиций. Как быть с этим моментом?
И национальность, и вероисповедание это – системы ценностей. Они практически никогда не противоречат друг другу. Более того – в основном совпадают. Просто система ценностей нации направлена на выживание именно нации, на сохранение ее культуры, а система ценностей веры – на выживание и совершенствование веры. И эти вещи не стоит путать. Ведь православный и язычник никогда не будут молиться вместе, равно как и мусульманин с христианином, это невозможно. Случится то, что один в итоге отречется от веры. Тут возникает проблема двоеверия. Именно проблема.
А что происходит с народом, когда он, сохраняя высокий уровень национальной самоидентификации, теряет свою религиозную самоидентификацию? Или отказывается от нее?
Ярким примером того, что может произойти с народом, который вынужден отказаться от веры, является история российских немцев. Когда был запрет на веру в Советском союзе, когда закрыли все церкви и народ остался без веры, был депортирован и попал в трудовые лагеря, этот народ остался без своих корней и утратил практически все свои традиции. И сегодня потомки российских немцев не знают своих традиций и своей истории. В данном контексте традиции и вера очень взаимосвязаны, и их сохранение идет непосредственно из семьи.
А вот когда уровень национальной самоидентификации высокий, то очень легко получается разжечь националистические настроения. Потому что психологически человек с младых ногтей осваивает принцип свой — чужой. Своя семья, свой род, люди одной с тобой крови – наши. Это он понимает быстро и легко. А когда высок уровень религиозной самоидентификации, то человек начинает задумываться и осознавать, что на самом деле – все свои. Если этого не происходит – легко стать жертвой манипуляций. А манипуляторы в таких случаях, как раз те, кто осознанно отказывается или искажает постулаты своей веры. Веру надо прочувствовать и умом, и сердцем.
В то же время сильная вера может служить инструментарием для укрепления государственной власти. Примером является фашизм в Германии и сегодняшние националистические войны на Востоке. Следует вывод, вера и религия являются сильным рычагом воздействия, поэтому с ней нужно обходиться очень осторожно.
Но всегда существует третья составляющая, в данном случае – это политика государства. В истории российского государства не было такого, чтобы государство не вмешивалось в эти две составляющие.
Так что же можно считать в итоге главным механизмом поддержания межнационального согласия?
Именно баланс грамотной государственной, религиозной и национальной политики по поддержанию традиционных ценностей. Если что-то из этого начинает хромать – начинаются проблемы. Видимо, этот баланс и существует на территории Самарской области, поэтому у нас такое дружное многонациональное общежитие – вот он ответ на вопрос.
В заключение хочется выразить благодарность архиепископу Дитриху Брауэру за помощь в подготовке материала к передаче.
Материал составлен по программе «Человек и Миръ», ГТРК, Самара
Татьяна Одзиляева, референт общины