Концерт Кая Йоханнсена — выдающегося органиста, директора церковной музыки г. Штутгарта и композитора, который состоялся 28 августа 2018 г. в самарской кирхе (Евангелическо-лютеранская церковь Св. Георга) был посвящен трагическому событию в жизни нашей страны. 77 лет назад были депортированы поволжские немцы. В течение 3 дней, по указу Верховного Совета СССР, тысячи и тысячи людей немецкой национальности были выселены как потенциальные немецкие шпионы. Высылали в голую степь, практически почти без вещей, без еды. Людей обрекали на позор и бесправие, на гражданскую смерть, на гибель. Была ликвидирована и автономная республика немцев Поволжья. Жертвой политических репрессий стал один из самых талантливых и трудолюбивых народов СССР. Это резко изменило духовную и интеллектуальную атмосферу в обществе, деформировало музыкальную культуру страны. Отличные музыканты-исполнители, замечательные музыкальные наставники, композиторы, немцы со времен царя Алексея Михайловича составляли сердцевину русской профессиональной музыки. Наш великий Глинка учился в Германии искусству полифонии. Две российские консерватории, Петербургская и Московская, открытые соответственно в 1862 и 1866 гг., ориентировались на немецкую музыкальную педагогику. Кто у нас лучшие пианисты? Святослав Рихтер и Рудольф Керер. Лучший фортепианный педагог? Генрих Нейгауз. Примеры можно множить и множить. (Пастор кирхи Ольга Васильевна Темирбулатова в своей проповеди не стала перечислять имена, не зачитывала весь мартиролог.)
Кроме проповеднического слова, в этот вечер прозвучало и «слово» музыкальной проповеди. Кай Йоханнсен осветил начало и конец своей концертной программы трагическим темным до минором (Фантазия до минор, Прелюдия и фуга до минор). Тут по поводу фуги не могу не прокомментировать: тема шагает вниз по уступам, спускается во тьму .Изломы мелодического рисунка содержат в себе «скелет» старинного похоронного песнопения – Dies irae. Растворены в теме и интонации хора “Es ist der alte Bund” из баховской кантаты Actus tragikus (№ 106). (Для тех, кто плохо знает кантаты Баха, но лучше ориентируется в «Хорошо темперированном клавире», сошлемся еще и на соль-минорную фугу из первого тома ХТК. Те же интонации – искаженного, искореженного креста –содержатся в теме этой фуги. Студенты, играя фугу, подтекстовывают ее словами: «Однажды ночью по дороге я шел». Студенческая молодежь таким образом развлекается, но кроме пианистических забав, в этом тексте есть и нечто серьезное. Ночь. Шаги. Восхождение во мраке, под знаком креста.)
Как всегда у Баха, скорбные темные произведения подсвечены лучом надежды. О надежде на возрождение, на лучшее будущее, говорила в своей проповеди пастор кирхи, говорит и музыка.
Светлым лучом среди мрачных минорных произведений стала и сочиненная два года назад пьеса Кая Йоханнсена “Song of Houp”.
В программу включены были и несколько органных хоральных обработок. Кай Йоханнсен, кроме блестящей виртуозности и на редкость выразительных тембровых красок, точно ложащихся в русло музыкальной образности, кроме ясности своих исполнительских намерений, обладает еще и редким даром коммуникативности. Видимо, у такой музыкальной общительности, приветливой открытости слушателям, есть общий ген и с искусством импровизации.
Импровизацией завершался концерт в кирхе. В одну композицию импровизатор инкрустировал два хорала: трагический текст предстояния перед распятием, несколько куплетов огромной поэмы Пауля Герхардта “O Haupt, voll Blut und Wunden” («Чело в крови и в ранах»), переход к «Wer nun den lieben Gott lässt walten“ («Кто Богу дни свои вверяет») и уравновешенное, светлое звучание хорала “Jesu meine Freude” («Иисус моя отрада»).
Выразительность музыки, трогательный переход от боли и скорби к надежде и утешению, воспринимается не только рассудком, но прежде всего сердцем, открытым свету, и любящей, чистой душой.
Наталья Эскина, член Союза композиторов, музыковед, кандидат искусствоведения.
